Ко дню рождения — моя старая зарисовка.
Как-то , наверное, нескромно (а, может, и смешно) выглядит, что как ни день рождения или юбилей известного человека, — так вечно Павлова тут как тут со своими мемуарами: «а вот мы с иваниванычем, помню…».
Одним словом, «на фоне Пушкина снимается семейство»…
Но, что поделать: наш пятачок всегда был маленький, узенький, все друг друга знали, все друг с другом встречались при разных обстоятельствах, так что вот…
Я была совсем молодая киноведша, когда меня познакомили с Тарковским.
Как водится, в ресторане московского Дома кино, примерно, за год до премьеры «Сталкера».
Я на тот момент
Он был довольно саркастичен, и, время от времени, сквозь зубы
У
Ну, мое какое дело.
Я забилась в угол стола, кругом обсаженного знаменитостями, да помалкивала.
В общем, он мне не понравился. Ну, вот у меня так часто бывало: мне кино нравится, а его создатель — не очень. Хотя про фильмы Тарковского говорить «нравится» — смешно и глупо. Я по ним с ума сходила. Ну, за исключением, пожалуй, «Соляриса» и двух последних лент. То есть, я и про эти ленты понимала, что они сделаны выдающимся мастером, но вот так.
А потом, собственно, премьера «Сталкера» в Доме кино, про которую
И вот, сталбыть, ленинградский кинотеатр «Художественный» приглашает ААТ после премьеры «Сталкера» два вечера подряд провести
А мне предлагают вести эти его беседы с народом. Я, натурально, в полном восторге. Но держу фасон и делаю вид, что мне вести творческие вечера (
И вот он в первый вечер приходит, два тогда совсем еще молодых, но уже обласканных большой славой питерских режиссера (считающих себя его учениками) — за ним пальто по очереди носят, Лариса Пална
ААТ спрашивает меня: «Ну, про что
— Да, про что спросят, про то и будем! — пижоню я, хотя у самой
Пока сопровождающие пьют чай в кабинете директора, он молча ходит со мной по еще пустому фойе, увешанному плотниковскими портретами актеров и актрис в цветах и шляпах, и язвительно кривится. Мне неловко — то ли от молчания, то ли еще от чего. И я говорю:
— Андрей Арсенич, странные, всё же, люди — артисты, правда?
Он смотрит на эти портреты, иронически усмехаясь в усы, и отвечает: «А вы уверены, что они — вполне люди?!».
…Назавтра мы уже встречаемся как добрые знакомые: предыдущий вечер прошел хорошо, диалог получился, публика готова была его на руках носить, в общем, скепсиса и язвительных усмешек у мэтра поубыло.
Он
Второй вечер прошел еще круче.
И вот уже всё окончилось, уже коньячок в кабинете директора, Лариса Павловна, два молодых гения, ААТ.
— А
Я сказала, но
— Ну,
— Не понял… Вы про что?
— Ну, как: про золотой шар и свидригайловскую баньку…
Он некоторое время молчит и хмурится, ему явно не понравилось, то, что я сказала. У меня сердце упало в пятки, но он вдруг улыбнулся.
— Ну и молодец, что заметила. Но больше не говори никому!
Я киваю головой, как китайский болванчик, и в тот же вечер нарушаю обещание, хвастаясь половине города своей прозорливостью.
… Проходит
…Проходит еще
Мы сидим вчетвером в Доме кино, в ресторане — Герман с Кармалитой и мы с Павловым, пьем, Герман вдруг всхлипывает и говорит:
— Пусто стало…
Выпивает одним махом, и разражается длинным монологом про то, что даже если бы ААТ ничего больше не снял, самим фактом своего существования он поддерживал бы в человечестве идею о том, что культура жива.
Возразить нечего.