Я не за «Орла», но я — за справедливость.

Поэтому напоминаю всем, кто забыл. А многие и знать не знали — другое поколение.

Возникновение «Золотого Орла» имело свою предысторию. Вообще, там было несколько сюжетов, но я напомню общественности о самом первом, и главном, как мне кажется.

В 1992 году номинировалась на «Нику» картина «Урга».

Картину все посмотрели — она была показана в Доме кино с гигантским успехом — и в Москве, и в Ленинграде. Без всякого сомнения, это был лучший фильм года, и это было «подтверждено» Венецианским фестивалем.

Да и сам Михалков тогда еще не был ни лауреатом «Оскара», ни одиозной фигурой, ни киноначальником.

Он, скорее, был «изгоем». Причем, «изгоем» с многолетним стажем — с 1986 года, сразу после знаменитого 5 съезда.

Но «Нику» присудили фильму «Анкор, еще Анкор» П. Е. Тодоровского. Я Петра Ефимовича обожала и обожаю, но против правды не попрешь: художественный уровень обеих картин был и остается несопоставимым.

И, тем не менее.

Никита сидел в зале Дома Кино в смокинге с бабочкой, и лицо у него было цвета смокинга. Но вовсе не из-за себя и своего фильма (ему тогда присудили приз за лучшую режиссуру).

Дело в том, что рядом с ним сидел Владимир Гостюхин, тоже в смокинге. Гостюхин, в отличие от Никиты, был ярко-красного цвета.

Но не от обиды.

Он был болен.

И поэтому сразу отказался ехать на церемонию, как только его позвали.

И тогда «главный по «Нике» попросил Михалкова «добыть Гостюхина», которому будут давать приз за лучшую мужскую роль.

Всё это я — сразу говорю — знаю не из первых рук, т. е. не от кого-либо из участников сюжета. И никогда никого из них про это не спрашивала.

Но «вторые руки», из которых я эту информацию получила, — источник стопроцентно надежный, и если я и спутала за давностью какие-то несущественные детали, то это только моя вина, а не моего «источника».

Так вот: приз за лучшую мужскую роль в тот вечер получил Элгуджа Бурдули за «Солнце неспящих». Фильм прекрасный, актерская работа там была довольно простая, «монохромная», фильм из «академиков» почти никто не видел, актера этого мало кто знал (ну, кроме критиков), и, главное, это была уже другая страна.

Имелись серьезные и небезосновательные сомнения в том, что это был именно выбор академиков… Да что там — сомнения: я сама потом расспрашивала людей, и готова поклясться, что тогда большинство академиков НЕ проголосовало за Элгуджу.

Но и не в этом дело даже.

А в том, что Никита умел быть убедительным, и это он вытащил Гостюхина с пневмонией и температурой под 40 из Минска в Москву. Он не мог позволить, чтоб его актер пропустил свой триумф. Тем боле, что ему прозрачно намекнули на этот триумф.

И вот, они сидели, и смотрели (с краю, как сажали обычно «получантов») — один черный, а другой красный.

И все телекамеры были направлены не на призера, а на эту пару: телевизионщики, видимо, тоже были в курсе.

Это была какая-то хитрая и неприличная закулисная интрига.

Сведение каких-то личных счетов или что-то еще, — не стану сейчас уточнять.

И я, жившая тогда в Питере, смотрела на это всё по телевизору в тупом ужасе, (уже зная всю предысторию), и понимала, что добром это не кончится.

И была права.

И еще: когда мы хотим понимать, что происходит с людьми (и с жизнью вообще) — всегда надо задаваться вопросом: «почему?».

А не констатировать свершившиеся факты и не изощряться в остротах по поводам, суть которых непонятна.

Сорри, если кому-то рассказанное мною не понравится, я никого не хотела обидеть, никого ни в чем не хотела «оправдать» или «заклеймить».

Но — повторюсь: я — за справедливость.

И потому рассказала.

Пост в Фейсбуке и обсуждение